Первый яворов поход
Одним воскресным утром мы отправились в Гуамское ущелье, посмотреть на зажатый в узком каменном коридоре Курджипс.
В Гуамку можно добраться двумя способами: на автомобиле или автобусе, с пересадкой в Апшеронске. Мы поехали на машине: по трассе «Дон» до станицы Саратовской, оттуда через Черноморскую и Тверскую в Апшеронск, из которого прямая дорога в Гуамку.
После Саратовской начинаются предгорья и дорога становится интересной. Шоссе вьётся по склонам холмов, то падая в меж ними, то поднимаясь на вершине. По обочинам лес чередуется с просторными полями, ближе к Апшеронску на горизонте поднимаются контуры Лагонакского нагорья и Фишт-Оштеновского массива. Их силуэты, будто мираж в пустыне, манят к себе. Кажется, что до подножия гигантов рукой подать, но одометр считает километры, а снежные вершины всё так же висят горизонте в полуденной дымке.
Дорога петляет сильнее, склоны по сторонам становятся круче и вот перед нами встают две тёмно-зелёные громады. Слева хребет Гуама, справа Лагонакский хребет, а между ними Гуамское ущелье — приехали!
Ущелье — выдающийся природный объект и при этом благодаря шоссе доступный каждому. Оттого вся территория у входа застроена: гостиницы, базы отдыха, парковки, кафе.
Оставляем ведро с болтами на парковке и налегке идём к ущелью.
А когда-то это место было диким и труднопроходимым, а до XVIII века ещё и безымянным.
Есть разные версии происхождения названия. Одна говорит, что ущелье назвали в честь Гуама, воина, который командовал черкесским отрядом, разбившим в этих краях войско крымского хана Девлет-Гирея. Другая связывает название ущелья с дикими пчёлами, намекая на то, что местные жители издавна занимались бортничеством. Ещё говорят, что Гуама — «неприятное сердцу», с отсылкой на кровавое прошлое ущелья. Так или иначе ущелье сегодня зовётся Гуамским, хребет возле — Гуама, а посёлок у входа — Гуамка.
Цивилизация пришла в эти места в 30-е годы прошлого века. На месте старой черкесской тропы вырубили полку для узкоколейки. Железная дорога понадобилась для обеспечения лесозаготовок в районе Мезмая.
Позже железная дорога сменила специализацию, по ней повезли пассажиров из Мезмая в Гуамку и обратно. До сих пор в Мезмае стоит здание станции, теперь бесхозное. Природа проявила характер — мощный сель сошёл со склонов Лагонакского хребта и похоронил под собой участок дороги. Сообщение между посёлками прервалось и сегодня узкоколейка — бесполезное развлечение для туристов.
Мы прошли двести метров от стоянки и пришли на станцию железной дороги.
Гуамское ущелье невелико, около трёх километров в длину — идеально для пешей прогулки, но не вышло. Ради безопасности туристов, но по сути ради отжима денег, Апшеронские власти запретили вход в ущелье, поставили забор и даже колючую проволоку натянули.
«Приобретайте билеты, граждане! Десять копеек! Дети и красноармейцы бесплатно! Студентам — пять копеек! Не членам профсоюза — тридцать копеек!» — кричал Остап Бендер, стоя у входа в некий провал в Пятигорске и выдавливая у туристов кровную копейку. Вот так и в Гуамское ущелье — двести рублей (2013 г.), детям и остальным льготникам вдвое дешевле. Только в отличие от героя легендарного романа Ильфа и Петрова тетя-кассир в окошке заберет деньги без малейшей искры в глазах, а потом молча всучит билет по ту сторону колючей проволоки.
Ждем.
На площадке тесно. Желающих прокатиться в много. Старенький тепловоз, не торопясь выплывает из-за поворота, за ним тянутся несколько вагонов. «Стараемся сесть слева, у окон, а то ничего не увидите» — советует набивающейся в вагончик толпе проводница. «А здесь еще что-то можно увидеть?» — думаю я, устраиваясь у окна.
Поехали.
Вагон ползёт, скрипит колёсами. Внутри душно, пассажиры прилипли к окнам, я тоже пытаюсь что-то разглядеть. Проводница была права — справа за окнами плывёт каменная стена, а ущелье слева. Оно классное, но любоваться им сквозь мутное стекло вагона всё равно что смотреть на звёздное небо в сварочной маске.
Из конца в конец поезд идёт около десяти минут. Народ вывалил из вагончика и разбрёлся по округе. Одни остались тут же, другие пошли вглубь ущелья. Под ногами бурлит Курджипс, от него нас отделяли несколько метров обрыва. Нашли местечко, где можно безопасно спуститься пониже. Думали устроить чаепитие, но не вышло — всё засрано! В прямом смысле. Говно под ногами, вперемешку с использованными салфетками... Мерзость.
Этот момент едва не стал последней каплей. Хотел поставить галочку «Здесь побывал» и уговорить друзей поскорее добраться до машины, поле чего никогда в Гуамское ущелье не возвращаться.
И тут послышались звуки свирели. Мелодия струилась словно птичья трель и манила к себе. Играл мужчина. Потертая камуфляжная жилетка поверх простой рубахи, густая борода, в глазах упоение игрой. Разговорились. Оказалось, инструменты Андрей, так звали музыканта, мастерит сам, делает из глины. Какие-то продает на туристических тропах, а на других играет самостоятельно. Андрей оказался интересным собеседником. Слово за слово договорились до того, что новый знакомый предложил прогуляться, заметив, что дорога будет не из простых.
Окинули взглядом полную туристов железнодорожную полку и нырнули вслед за проводником в едва заметный проход. Тропа взмыла вверх, сомкнулся за спиной зелёный занавес. Если бы не вспомогательные приспособления, то пришлось бы непросто. Забегу вперёд и отмечу, что Сухая балка — не для прогулок. Табличка на входе не зря стращает, это действительно крайне опасное для жизни место. Кусочек дикой природы, который держит оборону и не моргнув заберёт здоровье или жизнь какого-нибудь простофили.
Цепляемся за деревья и за трос, выбираемся на широкую скальную полку. Она укрыта зеленью и снизу не видна. Узкоколейка осталась внизу, людей больше не слышно, только шумит Сухой ручей, предвкушая встречу с Курджипсом.
Внимательный читатель заметит, что я уже третий раз говорю о Курджипс в женском роде. Дело в легенде, согласно которой Курджипс, Белая и Пшеха сестры трех великанов-нартов: Оштена, Пшехо-Су и Фишта, погибших в схватке с драконом. Растеклись сестры своими слезами по погибшим братьям на многие километры. Сильнее остальных грохочет порогами и водопадами своенравная Курджипс, не желая смиряться со смертью брата.
Ничего общего с действительностью низкосортный туристический фольклор не имеет: ни с реальной историей, ни с реальным фольклором. Но мне всё равно мне нравится говорить о Курджипс, как о женщине.
Мы вышли на ровную как тротуар полку. Жалко что она была коротка. Тропа нырнула вниз, мы поползли по землистому, угрожающе крутому склону. Лезли аккуратно, цеплялись за деревья, повязанный добрыми людьми трос, под конец даже немного попрыгали по камням и в итоге спустились к реке.
Виды захватили дух. Вниз по течению уходят залитые ярким дневным солнцем склоны. Вековые буки и пихты скрывают кронами неприступные кручи. Река то бурлит между валунов, то разливается заводями цвета лазури. Она скрывается за поворотом — течёт на встречу с Курджипс. А бежит она оттуда где зелень наливается синевой, деревья не в силах скрыть отвесные скалы, которые могучими бастионами поднимаются ввысь и сжимают реку. Меж ними темно и только в вышине горят на солнце кроны.
Прямой проход по руслу преградила широкая и глубокая ванна длиной метров в тридцать. Сквозь кристально чистую толщу воды просматривалось дно — глубина ванны достигает четырёх метров.
Мы имели два варианта: плыть в ледяной воде, либо обойти ванну по скальной полке. Решили разделиться: одни налегке вплавь, другие с вещами посуху. Я пошёл по скале. Аккуратно проползли по узкой каменной бровке, подошли к спуску, где была провешена верёвка, передали поклажу вниз и аккуратно спустились с высоты метра в четыре.
Первое серьёзное испытание одолели. Разулись, закинули за плечи обувь и босиком пошли по руслу: ледяным протокам, крутым валунам и топлякам.
Склоны ущелья принимают отрицательный уклон, мощные карнизы почти смыкаются над головой, редкий куст удерживается на таких неприступных скалах. Просвет неба горит где-то в десятках метров в вышине, солнечный свет не доходит до дна, тут практически вечные сумерки. Чувствуешь себя песчинкой.
Если внимательно смотреть под ноги, то можно найти окаменелости. Диковинные раковины, отпечатавшиеся в камнях, свидетельствуют о прошлом места. Миллионы лет назад здешние тропы были дном океана Тетис, оно медленно поднималось. Сперва обнажились первые острова суши, они станут хребтами кавказских гор. Позже, уже после ледникового периода, на месте нынешней Мезмайской долины образовалось глубокое горное озеро, в которое впадала Курджипс. Озеро переполнялось, и вода в поисках выхода стала брать штурмом горный массив. Сотни тысяч лет ушло на то, чтобы упорная Курджипс взяла верх и прорезала меж хребтов, Лагонакского и Гуамы, ущелье.
Самое узкое место Сухой балки невелико, вскоре своды над головой раскрываются, стены расступаются и впереди открывается вид на залитую солнцем, заросшую травами и заваленную камнями долину. Промеж валунов бежит Сухой ручей, по краям громоздятся стометровые скальные башни. Нашли хорошее место для купания — Сухой тут ведет себя тихо, дно усыпано мелкой галькой, а полянка на берегу располагает к привалу.
Освежились в студёной воде и продолжили путь. Перед нами снова встали каменные завалы, на этот раз забрали левее от ручья и от валуна к валуну, выверяя каждый шаг пошли к первому на пути водопаду. Вода в нём падает с массивного карниза на камни, создаёт подобие душа — грех не воспользоваться. Снова купаемся. Не могу передать ощущения от ледяной струи, что падая с шестиметровой высоты разбивается о тело. Просто скажу, что это здорово!
Как ни красив нижний водопад, но он только пролог к грандиозному Яворову водопаду, край которого показался из-за уступа. Проводник предупреждает, что дорога туда отнюдь не легче пройденной и мы идем дальше.
Сухая балка — край отвесных скал и неприступных склонов. Самостоятельно без знающего человека найти проход в ней сложно и даже карты со спутниковой навигацией не сильно помогут.
Мы по тем же камням вернулись на дно балки, спуск намного коварнее подъёма, приходилось быть особенно осторожными среди месива из камней. Потом от ручья новой крутой тропой пошли вверх, пошли через лес. Вековые самшиты протянули ветви, помогая удержаться на сыпучих склонах. Между ними попадались огромные, иногда голые стволы. Это не платаны, а явор или по другому белый клён. Эти вековые деревья дали имя водопаду и ручью, его создающему — Яворовый водопад, Яворовый ручей.
Мы несколько раз меняли направление подъёма, встретили укрытые лесом скальники, миновали каменистые осыпи, прошли по узкому проходу, завернули за очередной кусок скалы и замерли. Перед нами открылась огромная волнистая каменная площадь, под уклон уводящая вниз к Сухой балке. Справа Яворовый водопад. Вода обрывается с каменной стены высотой в сотню метров, бьётся об уступы, разлетается мириадами брызг, снова собирается на следующей ступени, пенными волнами срывается с неё и с шумом врезается в каменную площадь у наших ног. И по каменным волнам летит вниз к следующему уступу, чтобы упав с него добраться наконец до Сухой балки.
Некоторое время стоим заворожённые величием пейзажа, потом оживаем и спускаемся к подножию водопада. Хвататься не за что, но камни под ногами сухи, подскользнуться сложно.
На площади пьём чай.
На дне огромной расщелины, среди скал, у подножия могучего водопада на душе наступило умиротворение. Растаял весь негатив, что принесло первое знакомство с Гуамкой в её нынешнем состоянии.
Яворов водопад загипнотизировал, унёс в другое измерение. Капля оторвалась от обрыва и понеслась вниз, взгляд устремился за ней, возле отрисовались тысячи таких же капель и на мгновение водопад будто замер на стоп-кадре. Голова закружилась и стало не ясно, то ли вода остановилась, то ли камни полетели навстречу ручью. Но вот та самая капля долетела до дна и исчезла в потоке, а вместе с ней растворилась иллюзия — можно начинать по новой и так часами, сидеть, ни о чём не думать, а следить за водой.
Время летело быстро и вот пора в путь.
Решили не возвращаться той же дорогой, а отправиться вверх по ручью с выходом на гребень хребта, разделяющего Сухую балку и долину Курджипс. Собрали поклажу, погасили костёр, попрощались с водопадом и пошли в гору. Склоны круты. Стволы самшитов здорово выручали, протягивая ветви в помощь: схватился, ноги поехали по осыпи, но ветвь выдержала. Подтянулся и к следующему стволу. Водопад был высок? Да. И нам нужно выше.
Андрей дал отмашку, мы собрались на очередной полке, уперевшись в скалу. Кто-то оставил здесь веревку на относительно проходимом месте. Проводник советует собраться, просмотреть склон и, продумав все ходы на подъем карабкаться.
— Веревка — помощница, но на нее не полагайся, — говорит Андрей, — придерживай, как страховку, а сам держись за камни, соберись, не думай ни о чем кроме следующего шага.
Послушал совета и полез наверх. Подъём казался злым, но я прошёл его на удивление легко. Ребята, один за другим, тоже без трудностей одолели препятствие. Надо же, мы уже вровень с Яворовым водопадом! Сквозь просветы в листве на уровне глаз прорисовываются те скальные массивы, что нависали над головой в Сухой балке. Само дно Сухой теряется в зеленой пелене.
Наш маршрут ложился в русло Яворова ручья. Но спускаться к нему сразу после водопада нет смысла — путь преградят несколько труднопроходимых каскадов. Поэтому сперва пошли по склону, держа в прямой видимости ручей. Нагрузка не прошла даром. Мы насквозь мокрые, а шум воды так и манит вниз, но рано. Добрых полчаса идём по зарослям. Беспокоят падуб и крапива, последняя не нуждается в представлении, а про падуб расскажу. Злое растение, от чьих иголок не всякие штаны спасут. Наш кавказский падуб так же жёсток, как и вкус замечательного чайного напитка — Кудина, что делают из листьев его китайского родственника — падуба широколиственного. Семья падубов вообще очень широка, где-то из него делают чай, где-то, на морских побережьях строят живые изгороди — падуб равнодушен к соли. Кельты и индейцы использовали падуб, как ритуальное растение: у одних он символизировал солнце, а другие делали из него противоядия. А в Англии XIX века падубом даже чистили дымоходы. Вот такие благородные растения встречались под ногами, куда до них простой, родной крапиве, что скромно покрыла волдырями обе руки.
Сложные пороги остались за спиной и мы полезли вниз. На крутом склоне снова помогали деревья: самшиты, поросль бука и граба. У самого подножия вовсе пришлось катиться на пятой точке.
Следующие два километра шли по реке, босиком в ледяной воде. Попадались удобные ровные участки, по которым шли будто по парковому тротуару, но всё больше русло завалено буреломом, да перегорожено порогами. Помогало то, что большинство камней как наждачка и нога за них хорошо цепляется. Порода сложена из микроскопических раковин древних ракообразных, поэтому такая шершавая.
Накопилась усталость, ноги окоченели от холодной воды и держали неважно. Ручей остался за спиной и перед нами встало последнее испытание — подъём на гребень хребта. Мы полезли влоб по крутейшему склону. За поход проделали много подобных упражнений, но, как говорится в песне: «Последний бой — он трудный самый».
Поднялись. И на первом же плоском месте упали на траву отдышаться. Андрей посоветовал съесть немного молодых побегов пихты. Светло-зеленые сочные иголки приятной кислинкой растворились во рту. Проводник сказал, что они прибавляют сил. Особого прилива я не почувствовал, но вкус показался интересным.
Отдышались и пошли дальше. Через полсотни шагов вышли на старую дорогу, поросшую лопухами, борщевиком и прочими травами. По ней давно не ездили, да и нога человека не каждый день ступает. Полкилометра пролетели быстро, не то что по кручам там внизу. А дальше...
«Слова заканчиваются и начинается, поэзия» — так однажды сказал мой хороший друг.
Лес кончился, мы вышли к краю обрыва, перед глазами открылась величественная панорама.
Перед нами расстелилась Мезмайская долина. Справа вдали стоит посёлок, в разрывах леса блестит непокорная Курджипс. Орлиная полка и скала Ленина расположились напротив, в дымке и лучах закатного солнца — это всё хребет Гуама. Слева в мутной пелене затерялся разрез Гуамского ущелья. Место, на котором мы стали, называется Мезмай-камень.
На обзорной точке хотелось остаться, но время поджимало и мы пошли.
Старая лесовозная дорога повела вниз. Прошли место, где её разорвал на части сель — не на шутку разбушевалась тогда природа! Дорога спускается плавно, можно расслабиться и поговорить. За беседами незаметно выходим вниз, к узкоколейке. Под ногами ржавые рельсы, дорога заросла бурьяном, сквозь который вьётся узкая тропинка.
Расстались с проводником и пошли по шпалам туда, откуда пришли. До Гуамского ущелья дошли в сумерках, к счастью, ворота не закрывали и мы прошли без приключений. К машине вернулись в темноте, около десяти вечера.
Я вспоминал начало пути, перебирал в голове испытания и переживания, что принёс поход и меня не покидала мысль, точнее сравнение.
Люди приезжают в Гуамское ущелье и думают, что они побывали в горах, точно так же как зверь, которого выпустили в вольер попросторнее думает, что познал волю. Туристов загоняют в душный вагон, рассказывают через хриплый динамик пару красивых фраз об ущелье, высаживают. Они топчутся у вагончика, фотографируются, набиваются в него обратно и едут к машинам.
«Не вздумайте потерять билеты, а не то придется платить половинную стоимость поездки снова!» — стращает кассир.
Но то что от заезженных коридоров до чуда — рукой подать, уверен, подозревают единицы, а желают, несмотря трудности вкусить свободы и того меньше. И спасибо провидению, что в этот день случилось так, что мы не уехали жестоко разочарованными из Гуамского ущелья, что моя запись растянулась на несколько листов печатного текста, а не уложилась в две фотографии и пару сухих строк.
Цифры и маршрут на гугл-земле
Длина маршрута: 17 км
Высота точки старта: 458 м
Высота финишной точки: 458 м
Максимальная высота: 975 м
Набор высоты: 1148 м
Сброс высоты: -1148 м
Средний уклон, подъём/спуск: 12,8%/ −10,6%
Максимальная крутизна склона на подъём: 63,4%
Максимальная крутизна склона на спуск: −63,0%
